В большом сетевом магазине рядом с моим домом открыли лавочку с сухофруктами и орехами. Прямо напротив касс.
— Заходи, орех, кураг, изум, цукаты, вкусн, заходи! — зазывает улыбчивый продавец.
Узбек, по-моему. Я не разбираюсь в нациях, вижу, что не славянин и что русский язык ему чужой и неуютный. Мне очень жалко людей, которые уезжают с Родины на заработки. Мне кажется, что родина — это место силы. Что люди магнитят эту силу из земли, если живут там, где должны. А уехать надолго — это можно размагнититься, потеряться. И никогда не найтись. Так и жить, не прикаянным.
Я проникаюсь сочувствием к тем, кто вынужден уехать. По разным причинам. Нет работы, например. Или война. Да мало ли что…
Мне не нужны сухофрукты. А улыбка — нужна.
Я пока стояла на кассе, и наблюдала за трогательно зазывающем покупателей продавцом, подумала: «Сейчас пойду куплю немного кураги и чернослива. Вместо конфет. Выручу товарища. Не убудет от меня. А то что-то никто не идёт к нему. А он так улыбается, так улыбается…»
Я — с коляской. В коляске — Катюня. Она уже устала, сидит, надув губки и трет глазки. Мы, если честно, спешим домой, кушать и спать.
Но я думаю, что пять минут еще потратить на покупку — не страшно.
Подхожу. Паркую дочку.
Продавец улыбается широко, сверкая двумя золотыми зубами. Он невысокий, с круглым лицом, смуглый, коренастый и кого-то напоминает.
— Мне буквально горстку кураги и чернослива, — говорю я. — Самого вкусного.
Я вхожу в лавочку и вижу, что видов кураги у него много, есть и маленькие, и большие, и желтые кружочки, и оранжевые, и цена разная соответственно. Пока я выбираю, шустрый Золотой Зуб уже зачерпнул мне горсть специальной лопаткой из подноса с самой дорогой курагой и завешивает. Мне становится не очень приятно, но я не хочу делать замечаний и его не останавливаю: а вдруг она и есть самая вкусная?
Он завешивает курагу, оттеснив меня от весов. Я не вижу, сколько там, и не смогу понять, не обманули ли меня. Потом он завешивает чернослив.
Я говорю:
— А вот этот завесьте.
Он не самый дорогой , но аппетитно лоснится насыщенно черным бочком. Продавец расстроенно ссыпает с лопатки тот, который он хотел мне продать, и зачерпывает тот, что я прошу.
Также идет к весам, что-то там взвешивает, и говорит мне:
— Триста двацать.
Мне хочется объяснить ему, что я и такие же мамаши, как я — его целевая аудитория. Курага — это дорогой продукт не первой необходимости.
Поэтому продавать его надо весело и честно. Чтобы в эту лавочку тянуло просто так, даже когда ты не планируешь пирог с курагой и черносливом.
А ты, Золотой Зуб, бросился к редкому покупателю , как голодная акула к зазевавшейся рыбешке. И хочешь максимально выгодно для себя совершить эту сделку. И у тебя вероятно это получится. Только сделка — это не проданная щепотка сухофруктов. Это новый лояльный клиент, неужели ты не понимаешь?
Я спешу, моя уставшая дочка уже чуть не засыпает в коляске, и я конечно, не стану учить тебя , как переставить весы, чтобы покупатель видел, сколько он покупает, как поулюлюкать с ребенком, чтобы растопить сердце мамы, как рассказать, чем, кроме цены, различается твоя курага, завоевав мое расположение… Потому что вот тогда, именно тогда мне захочется спросить, как тебя зовут, ведь видно же, что тебе скучно, как там твоя семья, сколько у тебя детей, и по сопереживать вашей непростой жизненной ситуации. А то, что она непростая — сразу понятно.
Иначе ты был бы с семьей, а не тут, в другой стране, размагниченный.
И получится общение, доброе и вдохновляющее. Получится контакт.
Про «у тебя все получится», про «всё бывает», про «все мы люди» с моей стороны. И про «вот эта бледно-желтая самая сочная», «вот эта — отлично на компот», «спасибо за поддержку» — с твоей.
И ты останешься в своей лавочке, заполненной ощутимым компотным духом, в хорошем настроении. А покупатель уйдет довольным и потом обязательно вернётся. За курагой. Или за человеческим отношением?
Не знаю. Может, и за курагой. А сейчас…
Я почти уверена, что ты меня обсчитал. И я позволю тебе это сделать. Мне лень ругаться. Но больше я к тебе не вернусь.
Не хочу. Мне не нужна твоя курага.
Я достаю сотенные купюры. У меня их много, только что дали на сдачу в продуктах. Отсчитываю три сотни:
— Двадцать сейчас дам…
Лезу за мелочью, но вспоминаю, что отдала все сыну, когда он играл в магазин. Я протягиваю четвертую сотню.
Вижу, как у продавца меняется лицо, он расстроен, что надо искать сдачу, а у него тоже нет мелочи.
— Ну завесьте мне на 80 рублей орешков, — спасаю я его. — Пекан, вот эти…
Он зачерпывает горсть, кладет на весы и начинает откладывать с весов по одному орешку.
Я знаю притчу про два магазина с конфетами, которые стояли около школы. Ассортимент у них был почти одинаковый. Но в один дети ходили гурьбой, а другой был пуст. А секрет был скрыт в детской психологии.
Когда ребенок говорил: «Мне конфет на 100 рублей», то продавец в первом клал на весы малую горстку конфет и ДОБАВЛЯЛ, докладывал еще конфет до нужной суммы. А во втором магазине продавец клал много конфет на весы, и отнимал по одной, откладывал, снижая до нужной суммы. Дети не хотят, чтобы у них отнимали конфеты.
И ходят в первый магазин. Потому что оттуда можно выйти и с конфетами, и в хорошем настроении.
Продавец все откладывает. У него остается 5 или 6 сиротливых орешков. Он завязывает их в пакет и протягивает мне.
— Спасибо, — говорю я.
Я разочарована этими покупками. Мне не понравилось.
Мне не нужны орехи. Курага. И чернослив. Не нужны.
Я хотела поддержать. А ты не понял. И отнял у меня орешки.
— Изюм? Надо изюм?
— Не надо, — я поправляю дочке шапочку.
— Сто рублей. Сто рублей еще, — говорит продавец.
— Я же четыреста дала.
— Триста.
— Сначала триста. Потом еще сто. Когда 20 не нашла.
— Нет, не дала.
Я прекрасно помню, как отдала четвертую сотню. И как он ее взял. И положил в кармашек с деньгами. И мне кажется, он тоже помнит.
Просто у него так мало покупателей…
Какая-то неприятная сцена. Прямо перед кассами супермаркета.
Я выгляжу, как мамаша с хнычущим ребенком, которая не хочет платить за покупку. Мне не приятно. Я зашла к тебе за совсем другими эмоциями.
Я отдаю пятую сотню , не глядя в его глаза. И выхожу из магазина. И еще долго копошусь перед выходом. Даю ему время одуматься.
Но никто не вышел. Не сказал: я ошибся. Простите.
Плюс сто рублей, минус покупатель.
Я вдруг понимаю, кого он мне напоминает. Джентльмена удачи.
Я думала, он заведующий детским садом. А он — Доцент. Вот и все.
А вы говорите бизнес. Он должен быть с человеческим лицом. И характером. Потому что бизнес — это люди .
