О русском языке и этикете

О русском языке и этикете

doctors, performing, operation

Несокрушимая вера моих соотечественников в секретность переговоров на русском языке заграницей стала давать трещины в конце 90ых. Об одном таком случае, произошедшим со мной я и расскажу.

Короткая предыстория — мой университетский городок, очень знаменитый своими операциями в кардиохирургии, особенно педиатрической, располагался далеко от основных караванных путей. А это значило, что на русском я разговаривал только с пациентами, переводя для детей из СССР. Да, ещё со стажирующимися врачами из Москвы. Как раз с одним таким кардиохирургом я и услышал первый и последний раз русский язык вне университета.

Мы шли и рассуждали на русском о важности мелких деталей в этой специальности, я ему скопировал «поваренную книгу для резидентов в кардиохирургической анестезиологии», созданную поколениями резидентов и собранную в отличную чёткую и краткую стратегию выживания на этой самой трудной ротации резидентуры. Говорили мы громко и увлечённо, поэтому не заметили двух детишек, игравших в войну. Один из них направил своё ружьишко на меня, второй, постарше, крикнул ему на чистом русском:

«Не стреляй! Не слышишь, что ли?! Это же наши!».
Посмеялись и разошлись.

А вот и история.

Это случилась в госпитале, в предоперационной комнате.

Разделённая занавесками, на 6 коек, она представляла место для первой остановки на пути в операционную. Тут пациенты переодевались, им ставили венку, брили – в общем, готовили. Я, уже к этому времени закончивший резидентуру, работал врачом-инструктором, первая ступень на пути к профессору. Зашла семья из 4 человек и прошла в закуток, готовиться. Сестра принесла пациенту халат, тапочки-носки, шапочку.

Полагая, что их никто не понимает и не понижая голосов, они обсуждали увиденное, на русском:

«Нет, ты видел эту жопу?! Да, громадная, как её в медсестрах держат, она же жопой с ног сбить может!».

Это о моей медсестре, исключительно хорошей работнице, душевнейшем человеке, профессионале высшей пробы. Да, с большой задницей, что правда то правда, что не мешало ей быть самой любимой сестрой отделения.

Так-с, интересно, что ещё скажут.

Сказали… Прошлись по всем деталям персонала и госпиталя, горы претензий, пару обоснованные, остальные просто ушаты дерьма. Я опускаю, что-то типа: «жрать хочется», «где бы поссать на дорогу», » разп*здяи» и тому подобные проявления языковой безнаказанности. Не знаю как долго бы продолжался бы этот разговор, не скажи жена мужу:

«Слушай, а ты этого бородатого урода заметил? Интересно, что он тут делает, стенки подпирает?».

Этим бородатым уродом мог быть только я, единственно бородатый в тот день в отделении. Я слегка обозлился — не красавец, правда, но урод?! Надо прекращать эту вакханалию языкового беспредела, решил я и, громко кашлянув, сказал на русском: добрый день, вы готовы к осмотру анестезиолога?

Воцарилась оглушающая тишина, долгая пауза и бормотание. Наконец я услышал тихий ответ, смущённо и смиренно:

«Да, доктор…».

Зашёл, представился, перешёл на английский, который родители знали плохо, дети им переводили непонятное, всё штатно за исключением краски стыда и отведённых глаз.

Заканчивая, спросил:

«Есть ли у вас вопросы к бородатому уроду?».

Да нет, вру, не спросил, профессионализм не позволил… А через два часа глава семейства был возвращён семье в целости и сохранности, наркоз прошёл штатно, бородатый урод не подкачал — как обычно. При выписке они вели себя преувеличенно вежливо, явно чувствуя себя нашкодившими детьми. Я же с покерным лицом пожелал им всех благ и мысленно понадеялся на извлечённый ими урок. А урок простой — на любом языке говори то, за что тебе не будет стыдно.

И помните — русский язык не Навахо или Суахили, на нём говорят и понимают его миллионы людей в любой части света.

Share via
Copy link