– Купи попугая, мужик! – дернул Максимчука за рукав на птичьем рынке пропойного вида мужичок. В большой клетке у него сидела крупная нахохлившаяся птица. А клюв у нее был заклеен скотчем.
– Хм! – сказал Максимчук. – А почему вы ему рот залепили?
– Да болтает чего попало, – честно ответил пропойца.
– Хм! – снова сказал Максимчук. – Птица довольно редкая. Откуда она у вас?
– От покойного братана осталась, – сообщил владелец попугая.
От него даже на расстоянии разило перегаром.
– Братан боцманом был, в загранку ходил. Да вот недавно концы отдал. А сироту этого передали мне. Яковом его зовут.
– Ну и пусть бы жил с вами, – пожалел птицу Максимчук.
– Не, мне он не нужен, – ожесточенно сказал пропойца. – Жрет много. И болтает чего попало, якорь ему в глотку.
– И сколько же вы за него хотите? – спросил Максимчук.
– Да за пару тыщ отдам, – чуть подумав, сказал попугаевладелец.
«Почти даром!» – обрадовался Максимчук. А вслух с сомнением сказал:
– Дороговато что-то! Может, он и не разговаривает вовсе?
– Яшка-то? – обиделся мужичок. – Еще как балаболит!
Он осторожно отлепил уголок скотча с клюва.
– Петька, ты к-козел, трах-та-ра-рах! – хрипло завопил попугай. – Где папайя? Где мар-р-р-акуйя? Жр-р-рать давай, алкаш-ш-ш!
– Папайя, маракуйя! А больше ни хрена не хочешь? – затрясся от злости Петька, залепил попугаю клюв и сунул его обратно в клетку. – Ну так что, мужик, берешь птицу, нет?
Максимчук решил спасти попугая от возможной голодной смерти.
– На! – сказал он, протягивая пропойце две смятые тысячные купюры. – И давай сюда попугая.
– Да забери ты его! – Мужичок, радостно хрюкнув, припустил к ближайшему павильону.
– Господи, это кто? – изумленно спросила жена Максимчука Катерина, увидев попугая.
– Морской попугай Яков! – с гордостью сказал Максимчук. – Купил вот по случаю. Разговорчивы-ы-ый! – всех подружек тебе заменит. Ну, поздоровайся с моей женушкой, Якорёшка-дурёшка!
Яшка помотал залепленным клювом.
– А, ну да! – вспомнил Максимчук и осторожно содрал скотч.
– Полундр-р-ра! – хрипло закричал Якорь. – Сам дур-р-ак! Где папайя, где мар-р-акуйя, мать твою!!!
– Божечко ты мой! Похабник-то такой! – всплеснула руками Катерина. – Неси его, откуда взял.
– Это он просто голодный, – слабо засопротивлялся Максимчук. – Сейчас мы его покормим, и он успокоится. Будешь, банан, Яков?
Попугай стал жадно отрывать и глотать сладкую банановую плоть.
– Кайф-ф-ф! – наконец громогласно сообщил он и сытно рыгнул. – Молоток, с-салага! Тепер-рь бы бабу бы! Ну, иди ж-же ко мне, крош-ш-ка!
И уставился загоревшимся взглядом на жену Максимчука.
– Так он еще и бабник? – ахнула Катерина и покрылась легким румянцем – то ли от возмущения, то ли от смущения. – Все, девай его куда хочешь, нам в доме такой срамник не нужен.
– Ладно, – сдался Максимчук. – Завтра поеду на рыбалку и попутно завезу его теще в деревню.
…Теща птицу благосклонно приняла. Позвонив ей через неделю, Максимчук между делом спросил:
– Ну, как вы там с Яковом уживаетесь?
– А чего мне с ним уживаться? – ответила Серафима Григорьевна. – Я его в птичнике поселила.
– А почему? – удивленно спросил Максимчук.
– Почему, почему! – хихикнула теща. – У меня как раз перед твоим приездом хорек петуха задавил. Вот твой Яшка теперь заместо него. Такой, слышь ты, знатный топтун оказался – куры у меня от него аж по два яйца сносят разом!
– Да не может того быть! – потрясенно сказал Максимчук . – Он же попугай!
– Сам ты попугай! – рассердилась теща. – Говорят тебе: топчет моих курей, значит, топчет. Да еще орет при этом дурным голосом! Подожди, как же.… А, вот: «Полундр-ра-ра!» – орет. Так что спасибо тебе, зятек, за ценную птицу!
– Да не за что, – сказал Максимчук. И аккуратно положил трубку…