Эта история случилась несколько лет назад. У нас в патологии лежала Карина – молодая женщина, ожидавшая рождения третьей доченьки. Лежать ей предстояло долго: к нам ей дали направление ещё за месяц до ПДР (предполагаемой даты родов). Улыбчивая, приятная в общении – как пациентка она мне очень нравилась. Впрочем, скоро мы с ней и вовсе подружились. Дружим, кстати, до сих пор.
История Карины удивительная. У её малышки еще на первом скрининге врачи увидели серьезные признаки синдрома Дауна. Диагноз подтверждался и по крови, и по УЗИ. Сомнений у врачей почти не было. Перед Кариной встал выбор, рожать ли ребёнка. Тогда она без сомнений сказала, что будет рожать. Со всех сторон посыпались упрёки: зачем себе ярмо на шею вешать, пожалей старших детей, окстись… Карина была непреклонна, муж её поддерживал. Тогда врачи стали предлагать ей сделать амниоцентез (забор околоплодной жидкости для анализа). Они, видимо, надеялись, что он окончательно убедит её в диагнозе малышки и заставит от неё избавится. Но Карина была непреклонна:
– Понимаешь, я ведь и не надеялась, что диагноз ошибочный. Куда там… Риски по крови высоченные, по УЗИ все признаки синдрома Дауна. На что тут надеться? Я просто не могла даже подумать о том, чтобы убить своего ребёнка. Каждая женщина вправе для себя сама сделать этот выбор, верно? Я любила свою малышку с самого первого дня, как только ней узнала. В день, когда нам поставили диагноз, ничего не изменилось. Я любила её всё также. Плакала, ревела, спрашивала Бога, за что мне это, но любила. Я бы аборт не сделала в любом случае. Так зачем мне амниоцентез? Тем более что эта процедура очень опасная для ребёнка. Какой смысл рисковать?
– А неинвазивный ДНК-скрининг почему не захотела сделать?, – спросила я. (Поясню: неинвазивный ДНК-скрининг – анализ крови, позволяющий с большой точностью выяснить наличие у ребёнка определённых заболеваний, в том числе и синдрома Дауна. Точность этого исследования в разы выше, чем точность обычного скрининга).
– Ты знаешь, я сначала хотела сделать, вроде как поставить все точки над i: есть диагноз так есть, нет так нет. Сделать и ждать уже спокойно родов. Но потом подумала: удовольствие это очень дорогое, я лучше эти деньги отложу для своей малышки. Здоровая она родится или больная – всё равно они пригодятся. А я вместо того, чтобы себя накручивать, буду думать о хорошем. Знаешь, я себе какую задачу поставила? Я хотела научиться любить своего ребёнка несмотря ни на что. Я много читала про синдром, искала на будущее контакты врачей-дефектологов, адреса реабилитационных центров. Я решила, что сделаю для своей малышки всё возможное и невозможное. Поэтому париться особо мне было некогда. Я готовилась к битве и планировала её выиграть.
Впрочем, переживать о правильности диагноза Карине оставалось недолго. Уже на втором УЗИ её врач безапелляционно заявила: «Это синдром Дауна, 100 %. Все признаки как по учебнику». Карина в ответ подумала: «Ну что ж, 100 % так 100 %. Теперь я уже точно знаю, чего мне ждать».
Беременность протекала не просто, именно поэтому Карину в конце концов и «заложили» к нам. Я восхищалась Кариной, её мужеством, тем, как она рассуждает о своём ребёнке и его особенностях. Она успела подружиться с добрым десятком мам деток со схожим диагнозом, казалось, она уже знала о синдроме Дауна всё. Врачи, видя такой её настрой, поддерживали её, старались подбодрить, дать какой-то хороший совет.
Шло время, назначенная дата родов приближалась (Карину было решено кесарить). Я в тот день не работала, зато на следующий сразу же с утра помчалась в послеродовое. Спросила у постовой акушерки, где лежит Карина:
– В пятой палате лежит. Загляни иди к ней.
– Ты мне скажи, нормально она родила-то?
– Нормально. Иди-иди к ней, она тебе сама всё расскажет, вы ж подружились.
Захожу в палату, а Карина там сидит и ревёт. В голос ревёт. Ну, думаю, дело плохо… Я её успокаивать кинулась, а она мне кивает, мол, погоди, дай успокоиться.
Пока она успокаивалась, я подошла к кроватке с новорождённой. Смотрю на малышку, а у неё внешне ни одного признака синдрома. Я в шоке поворачиваюсь к Карине, а она смотрит на меня, кивает и рыдает. Мы тогда поняли друг друга без слов. Рыдали потом обе.
Успокоившись, Карина стала мне рассказывать про роды. Она находилась в сознании, так как анестезиолог выбрал для неё эпидуральную анестезию. Говорит, пока ребёнка доставали, время тянулось, как резина. Но вот малышка закричала, её понесли осматривать:
– Представляешь, я вижу, что лица врачей вытягиваются. Удивлённые все какие-то. Я сначала подумала, что что-то ещё не так. Ну мало ли, какой-то ещё дефект обнаружился… Я в ужасе начала кричать, спрашивать, что с моей дочкой. Тут ко мне подходит одна из неонатологов и говорит: «Карина, мы ни одного признака синдрома не видим. Конечно, возьмём ещё анализы, но очень похоже на то, что девочка твоя здорова». Тут и Анюту принесли, к груди приложили. Она присосалась сразу и так сладко засопела. А у меня слёзы градом. Вот представляешь, без остановки, льются и льются. И я их даже остановить не могу. Смотрю, а неонатолог тоже плачет. И врач мой слезу пустил. Только анестезиолог смеётся: распустили, мол, нюни, радоваться я надо…
Вот как бывает. И УЗИ ошибается, и врачи не боги и не предсказатели. Я эту историю очень часто вспоминаю. Вспоминаю и каждый раз плачу. Анюта у Карины действительно оказалась полностью здоровой девочкой, сейчас ей уже два с половиной годика. Она умничка и красавица, мамина и папина гордость. Счастье, что у её родителей когда-то хватило на неё смелости.
