Катю привезли в ПИТ на каталке из реанимации и даже медсестры, которые за годы работы насмотрелись всякого, в ужасе, зажав рот рукой, смотрели на Катю. У Кати не было лобной кости, на месте лба был просто провал. Она лежала на каталке и смотрела на всех огромными глазами. У Кати было маленькое, идеально кругленькое личико и огромные глаза – она была, как куколка. Катя была очень красива, но на нее было невозможно смотреть. Страшно.
Катя попросила мужа порулить на скутере, муж сел сзади, Катя села за руль, и они помчались – молодые, очень счастливые. Катя недавно стала начальницей, и это была первая ступень к большой карьере, у Кати был любящий муж, за которого она вышла замуж так рано, что ее все отговаривали, а теперь никто не верил, что ее дочка уже почти первоклассница. Катя жила полной жизнью, ее все любили за легкий характер и хрупкую, кукольную красоту.
Катя летела на скутере, ее обнимал муж и ветер ворошил волосы… и счастье. А потом она увидела троллейбус, который надо было объехать, а из-за троллейбуса на скорости выехала машина, и наступила ночь, счастье закончилось.
Мама Кати говорила, что удар об асфальт был такой силы, что непонятно как Катя выжила – ее голова превратилась в осколки, даже самая толстая и крепкая лобная кость разбилась на части, раскололась на десятки обломков, обнажив мозг.
Катю привезли в больницу, а потом, по квоте в лучшую больницу по травмам мозга в Москве – в больницу имени Н. Н. Бурденко. И Катя жила, боролась, и, хотя, казалось, что жить так, почти без головы невозможно она пыталась. Она была очень молодой, помните, и у нее был любящий муж и дочка, которая хотела пойти с мамой на первую линейку в школу.
Ей даже стало лучше, но потом в ее мозг, изрешеченный осколками, стали поступать через какие-то невидимые дыры одна за другой инфекции. И Катя оказалась в реанимации, а потом, когда чуть-чуть стало получше, в ПИТе – палате интенсивной терапии.
Теперь, она лежала на отдельной кровати, рядом с ней лежал Сергей, который упал на стройке, и даже не видел своего только что родившегося сына, и Андрей, который узнав, что жена ему изменяет выстрелил себе в голову, но остался жив, и восточный парень Вахтанг, который разбился на квадрацикле, а его отец плакал, сутулившись на стуле в коридоре. А с Катей теперь сидела мама, к Кате приезжал муж, но только дочку к Кате не привозили.
– Зачем ты показываешь Кате фильмы? – спрашивали медсестры ее мужа.
– Потому что она мне отвечает, я это вижу, – говорил он.
– Женись, не жди, разве не видишь, это бесполезно, – говорили ему знакомые, коллеги на работе.
– Это моя жена, и я всегда буду с ней, – отвечал он, и сжимал руку Кати.
Без лба, с бритой головой в огромных шрамах, но с прекрасными глазами и кукольным личиком Катя жила.
Только одного не могли выдержать ни сестры, ни соседи по палате, ни мама, ни муж. Кате очень часто было больно, и тогда она плакала. И все – медсестры, врачи, нянечки, были готовы сделать все что угодно, только бы не видеть этого плача. Потому что у всех пациентов ПИТа стояли трахеостомы, потому что все пациенты ПИТа не могли говорить, даже если бы очень захотели, и Катя широко открывала рот и безмолвным, ужасным криком кричала. Если бы у Кати был голос, все отделение травматологии в больнице имени Бурденко услышало бы это страдание, этот огромный крик боли. Но Катя кричала безмолвным криком и не было ничего ужаснее этого плача.
Врачи никак не могли найти, даже дать название все новым инфекциям, проникающим в Катин мозг. Катю постоянно изучали, возили на обследования, теребили, мучали, и поэтому Катя постоянно плакала. Каждое движение ее сведенного тонусом тела, причиняло ей боль. И медсестры торопились изо-всех сил, когда перекладывали Катю на каталку и умоляли и гладили ее, и просили: Катя не плачь! Потому что не было ничего страшнее этого безмолвного крика.
Но инфекции губили Катю, ее бедную разбитую голову, на которой, начиная от бровей, не было живого места. Кате становилось все хуже, она постоянно температурила, и уже ничего не помогало.
Катя умерла.
И все, кто был с Катей, кто знал ее хоть немного, подумали: Слава Богу, что Катя умерла. Потому что никто не мог видеть, как Катя плачет. Потому что никто больше не хотел, чтобы Катя страдала, ни медсестры, ни соседи по ПИТу, ни родные, ни муж, ни мама. Я думаю, сама смерть не могла больше наблюдать, как Катя плачет. Она пришла, склонилась над ее израненной, бритой, такой красивой головой и сказала: Пойдем со мной, я отведу тебя туда, где ты никогда больше не будешь плакать!
И умершая Катя улыбнулась.
Мария Строганова
