Недавно в одном филиале уважаемой международной компании прямо посреди производственного совещания случился занятнейший спор.
IT-директор Паша купил 9-летнему сыну вертолет на радиоуправлении. Они торжественно пошли на пустырь, где именинник сразу же утопил подарок в речке. IT-директор плакал, а сын – нет. С тех пор они в ссоре.
– Да если бы мне в его возрасте подарили такой вертолет, я бы с него пылинки сдувал! Я бы с ним спать ложился! Я бы целовал его во все места! – горько причитал IT-директор на следующий день. – А он… он уже и забыл, бегает, радуется. «Хочу барабан, хочу барабан»… Сраный барабан! Ладно бы пианино там, гитара, баян на худой конец… А то, блин, барабан! Бум-бум-тыщ-дыщ… Аааа!!! – закричал IT-директор и начал так быстро вращать глазами, что все подумали: все, пора вызывать доктора.
В этот трагический миг логист Толик – самый молчаливый и разумный из всей компании – вдруг повернулся к IT-директору и с чувством произнес:
– Ну ты и дурак!
IT-директор Паша, а вслед за ним и все мы, с осуждением посмотрели на Толика – у человека горе, нашел время говорить правду. Но Толик продолжил:
– Зачем вертолет? Надо было тачку брать. Я бы тебе за полцены отдал! У меня дома шикарная тачка лежит на дистанционке! Кучу денег отдал за нее, просто мечта. Лежит в шкафу третий год, пылится, один раз только на улицу и вышли. Я говорю: «Пошли, машинку покатаем»… – Толик сел, посмотрел в окно, сглотнул ком, – А она не играет.
– Кто? – хором спросили мы.
– Дочка! – заревел Толик.
Все понимающе закивали.
– Моя тоже не хочет. Я ее в музыкальную школу отправляю, а она не хочет, – продолжила разговор бухгалтер Ира, – Не понимает ничего… Это же музыкальное образование, оно всегда пригодится… Как таблица умножения, как 1С. Вот я как в детстве хотела пойти на фортепиано, а меня родители не пустили. И что? Ни слуха теперь, ни голоса. В приличном обществе стыдно. Караоке не пою.
– Лучше б ты ее на карате отдала, – посоветовал очухавшийся IT-директор Паша, – Ненавижу музыку. Семь лет коту под хвост. Весна, пацаны в футбол играют, а я «Венгерский танец» разучиваю. Никогда мой сын не пойдет на эту каторгу…
– А я тоже просилась, – перебила Пашу замдиректора Инна, – Но папа сказал: собирать марки. И мы собирали марки. Потом папа сказал: купим собаку, все дети хотят собаку. И мы купили собаку. Потом я увлеклась рыбалкой, в смысле папа увлекся. Потом папа решил, что нужно поступать на юриста и выходить замуж.
Я поддакнул: мол, да, очень хорошо понимаю – я тоже пять лет пытался освоить аккордеон – мама очень хотела. С аккордеона меня, правда, отправили на балалайку, с балалайки на металлофон, с металлофона – в хор, оттуда испуганно вернули назад в ансамбль. Три месяца я был в ансамбле бубном, пока кто-то не принес ложки. Вот тут и раскрылся талант. Ради меня в ансамбле даже завели отделение ложечников, которым я превосходно руководил. В подчинении у меня был один человек.
– Да ну, карате, – неожиданно высказался молчавший до этого завхоз Александр, – Карате – это не по-русски. А мы русские! Я своего отдам в рукопашный бой.
– А он сам-то хочет? – спросил я.
– Пока не знаю, – ответил Александр, – Жена еще на восьмом месяце…
– Да какая разница – карате или не карате. Хоть сумо. Мужик должен уметь драться, – опять встрял логист Толик, – Я вот дочку на айкидо вожу…
– Она же не мужик!!! – хором воскликнули мы.
– Знаю… – снова вздохнул Толик и замолчал.
– А твои куда ходят? – спросила бухгалтер Ира дизайнера Славу, про которого было известно, что он отец четверых детей разного пола.
– А черт их знает. – равнодушно ответил Слава, – Пускай ходят, куда хотят. Лишь бы водку не пили и деньги из дома не воровали.
– Тьфу ты, какой безответственный, – покачала головой Ира, – Разве так можно. Это же дети, им нужно помогать развиваться.
Все опять согласно закивали. Действительно, Слава, несколько безответственно.
