«Мои родители работали дефектологами в детском доме, я с детства видел и знал ребят с синдромом Дауна. Глядя на них, я очень боялся, что у меня родится такой ребенок. Мой страх сбылся…
Но теперь я вижу, как сильно влияет на ребенка семья и присутствие любящих людей. Мой сбывшийся страх обернулся счастьем, новыми смыслами в жизни.
Мы все хотим идеальной жизни, идеальных детей, идеальную семью. И я тоже планировал, что мой сын будет юристом или шахматистом, – ну и что?
Нужно просто это принять. Да, когда нас это касается, очень сложно принять, если что-то идет не по плану. Но лично мы делали ставку на то, что любить надо безусловно. Мы сделали ставку на то, что Господь нам поможет. И действительно – помогает!
Ты не знаешь, на что способен, пока не попробуешь. Ты не знаешь, на что способны твои близкие, пока не поверишь и не примешь ситуацию.
Когда Сема учился ходить, мы думали, что не выйдет, не научится. И тогда я сказал: «Ну и ладно, пусть ползает – зато он будет у нас ползать лучше всех в мире! Что мы, с ползающим ребенком не сможем жить?!» – и вот, он ходит.
То же с речью: сначала Сема говорил только «да» и «нет», и я снова подумал, что это уже замечательно, ведь с помощью этих важнейших слов мы сможем коммуницировать практически на любые темы, узнавать его ощущения. На любовь не могут влиять такие мелочи, как не может повлиять то, что у ребенка, к примеру, на руке шесть пальцев вместо пяти. Какая разница?».
Из интервью с Александром Семиным
